видели, как и слышали, что тот его «братом» громко и прилюдно назвал. А потом они крепко обнялись…

— Не может быть!

Петр воскликнул, не сдержав эмоций, даже хлопнул ладонью себя по бедру. И задумался — он давно был правителем, и прекрасно знал, что монархи ничего просто так не делают. Господарь по рангу ниже короля стоит, ибо султаном турецким назначается. Младший брат господаря ничьим «братом» быть не может, самое большее «кузен», если родственными узами связан. И титул «светлости» имеет, не больше, даже не «его высочества».

— Так оно и есть, государь. Я посольство молдавское обогнал, что к тебе отправили — господаря Антиоха и бояр Абазу и Мерескула. А говорили они мне следующее — в Яссах народ собрался с митрополитом, всем Земским Собором. Господаря Дмитрия Кантемира на царство призвали, отринув власть султанскую, и решили, что все земли молдавские и валашские, что османами захвачены, силой освобождать от басурманской власти, союза с тобою крепко держаться, и слушаться, как братья младшие старшего.

Петр Алексеевич сильно удивило такое известие, но царский титул одного из Кантемиров его не смутил — и в Грузии православной веры цари правили, и в Понте, и на других землях. Даже ханов Золотой Орды и тех царями называли, хотя те мусульманами являлись. А вот то, что признали его «братом старшим» в их пользу служит. Он хотел Дмитрия наследственным господарем сделать, а тот хитрец — решил царским венцом овладеть, митрополитом освященным и Земским Собором признанным.

И ведь не откажешь — веры то с ним одной, да и во благо такое государства российского. А раз «землею всей» выбран, то, как тут не вспомнить, что родного деда, Михаила Федоровича Романова, тоже всей русской землей на соборе 1613 года царем избрали.

«Глас народа — глас Божий!»

— Ах, вон оно как получается, — произнес Петр, потирая лоб пальцами, и негромко спросил побагровевшего от волнения бригадира:

— Мыслю, что царь Дмитрий, господарскими титлами Антиоха и Стефана, братьев своих наградил. А потому интересно, какие земли царства своего он им в удел отписал?

— Старшему Буковину со столичным градом Сучава, а вот молодшему Бессарабию с Буджаком, что из под власти османов вырваны, править же Стефан будет из Бендер.

— Все заранее спроворили и подготовили, хитрецы. И власть под себя всю забрали, земли делить удумали! Ну-ну…

Улыбка Петра стала недоброй, он не любил, когда его вот так обманывали, не рассказывая о настоящих планах. А ведь без его помощи это новоявленное царство с господарствами и месяца не продержится. Но в тоже время, если сикурса не оказать, то османы намного сильнее станут, а он единственного союзника лишится. Понятно, что царя Дмитрия он признает, но при личной встрече свои условия выставит, а с посольскими боярами и господарем Антиохом поговорит круто.

Хотя…

— Во благо пойдет, — после долгой паузы пробормотал Петр, уже с другой стороны оценивая ситуацию. Ведь Молдова в натянутых отношениях с поляками будет, ведь Хотин с округой у нее отобрали. А господарь Стефан вообще османские земли получил от брата, пусть и отобранные от Порты молдавские бывшие вотчины. Но без его помощи с татарами и ногайцами быстро не справится, потому пользы будет больше, чем вреда. И спустя несколько минут царь усмехнулся, теперь он знал, как поступить ему следует и взмахом руки отпустил генерала…

— Мин херц, вот самозванца Орлика поймали, со шведами и казаками-изменниками бежать вздумал, а мы перехватили.

Меншиков прямо светился радостью, на запыленном лице играла недобрая улыбка. Данилыч прибыл вовремя, хотя первоначально Петр решил не брать его в молдавский поход. Но известия, полученные в январе от Кантемиров, заставили царя пересмотреть разработанные прежде планы. Слишком старым стал Борис Петрович Шереметьев, на фельдмаршала можно положиться, но отправлять его в Молдавию не стоит. Он супротив крымских татар много раз выходил, а потому сейчас нужно с белгородской ордой вопрос решить раз и навсегда. Изгнать из степей, что раскинулись между Днепром и Днестром татар и ногайцев. Гарнизон сильные поставить в Очакове, и напротив него на Кинбурнской косе в крепостице малой. По Днепру от Каменного Затона флотилия вышла, больше трехсот стругов и лодок с припасами всяческими, к Очакову прибудет, и на самой реки заслоны выставят — тем самым дорогу крымскому хану перекрыта будет, и помощи он соплеменникам не окажет.

Прав Кантемир — именно с Крымом вопрос решить поперед нужно, иначе вечной угрозой его планам хан будет. Но то решать позже, после того, как в Бендеры прибудет, да с королем Карлом беседу проведет с тайными переговорами. И с Кантемирами соглашение подпишет, да и есть о чем еще переговорить. Посольство молдавского царя Петр принял, Антиоха обласкал, хотя и попенял ему за скрытность — тот оправдывался, говорил что все «случайно» вышло, но не убедительно, сам понимал, что увертки не нужны. Так что в Бендеры сам поедет, на Меншикова положиться можно — орду тот добьет, и без того с трех сторон на нее навались…

— Хотел я Ваньке Мазепе сей орден пожаловать, да сдох блудный гетман раньше срока. Зато ты моим драгуном попался, перевертыш, — Петр с нескрываемой торжественностью посмотрел на стоящего перед ним на коленях Орлика. И отрывисто произнес:

— Жалую тебя в кавалеры ордена Иуды, и носить сей знак ты будешь до самой смерти. И вотчиной тебя одарю царской — в Пустоозерском остроге будешь «воеводствовать» над десятком казаков, что тебе служили. Сам отберешь нужных тебе, одним жизнь дашь, а другим смерть. Но то позже будет, а сейчас на тебя цепь с орденом возложат, носи и гордись!

***

Орден Иуды, предназначенный для награждения украинского гетмана Ивана Мазепы. Но после смерти оного, царь приказал таскать сей знак шуту. Теперь же он по «наследству» достался Филиппу Орлику, вполне достойного кавалерства. Самый тяжелый в истории орден, похожий на медаль размером с блюдо — вес почти пять килограмм. Носился на цепи, для чего на шею надевали ошейник. В центре знака изображен повесившийся на осине Иуда и приведены соответствующие надписи.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ФОКШАНСКИЕ ВОРОТА»

Глава 16

— Оттоманская Порта сильна, тут не стоит сомневаться — еще недавно, четверть века тому назад, турки стояли лагерем под Веной. Но уже начался закат османской державы, ибо она перестала быть империей, что милостива ко всем народам, ее населяющим, независимо от вероисповедания. Наглядный пример — наша с тобой Молдова, жителей которой не защищают, а притесняют, грабят без всякого стеснения. Так что мы выступили в тот самый момент, что определяет судьбу народов.

Стефан посмотрел на задумавшегося Дмитрия, раскурил заранее набитую трубку, поставец с которой стоял у него в кабинете. Он прекрасно понимал бывшего господаря — примерно так чувствует себя человек в бурных водах реки, когда сильное течение бросает его со стороны в сторону как щепку. События действительно понеслись вскачь, просто они не планировали и никак не ожидали такого успеха. А потому сейчас в Бендерах три брата собрались на очередной «семейный совет», дожидаясь прибытия царя Петра Алексеевича, вестники от которого уже заблаговременно прибыли.

И речь сейчас шла о делах нешуточных, все трое понимали, что любая ошибка будет стоить не только им жизни, но и разорению большой страны, с массовым исходом из нее жителей.

В том, что Дмитрию надлежит стать наследственным правителем, сомнений не было. Султаны меняли господарей Молдавии и Валахии как перчатки, зачастую назначая греков-фанариотов, главной задачей которых было выжимание из населения и без того непосильных налогов. И при этом тасовали временных правителей как карты в колоде — многие по несколько раз становились господарями то Молдавии, то Валахии попеременно, по мере услужливости и покорности иноверным завоевателям. С такой устоявшейся практикой нужно было кончать, и Дмитрий решился выступить против турок, найдя поддержку в союзе с царем Петром. Появление Стефана не только ускорило естественный ход событий, но придало им иное «наполнение».

— Видишь ли, брат, твой царский титул кардинально изменил ситуацию. Теперь Брынковяну деваться некуда — или он стоит за султана, либо вступает в союз с тобою, но уже не на равных, а как вассал.